К этой поездке мы готовились с особенной тщательностью, обдумывали каждую мелочь, каждую деталь. Нам предстояло совершить длительное путешествие в Чиангмай, город, расположенный в семистах километрах севернее столицы, где-то... "на лбу у слона". Именно "на лбу", ибо по очертаниям территория Таиланда напоминает не только топор демона Вритры, о чем уже говорилось, но и гигантскую голову слона.
Чиангмай считается вторым по величине и значимости городом страны после столицы, хотя он и не выдерживает с ней никакой конкуренции - число жителей Бангкока в пятьдесят (!) раз превышает население административного и политического центра Северного Таиланда. Основное богатство области - древесина (особенно ценятся тиковые деревья). В недрах Северного Таиланда имеются небольшие запасы нефти (добывается в районе города Фанг), встречаются месторождения драгоценных и полудрагоценных камней: цирконов, сапфиров, тигрового глаза и других.
Население Северного Таиланда отличается пестротой этнического состава. Большинство его представлено народами лао и тай, которые живут в долинах крупных рек; в горах же издавна поселились горные народы тай (шаны, лу и кюи), народ лава (по происхождению родственный мон-кхмерам), тибето-бирманские народы - карены, акха, лису, лаху, мео и ман. В Северном Таиланде самая низкая плотность населения - около сорока человек на один квадратный километр. Имевшиеся резервы свободных и пригодных для распашки земель в долинах рек в последние десятилетия сократились: освоены новые земли, на которых сооружены оросительные системы. Это позволило увеличить производство главной культуры - риса. Земледелием занимаются местные лао и тай (последние переселились сюда из Центрального Таиланда). Живущие в долинах рек крестьяне помимо риса выращивают табак, соевые бобы, кукурузу, хлопчатник, гречиху. Провинция Чианшай наряду с провинцией Лампанг занимает ведущее место в производстве шеллака, по сбору которого Таиланд находится на втором месте в мире после Индии.
Позади скрылись последние строения столицы, исчезла духота, густо пропитанная парами бензина и всевозможными запахами тайской пищи, которую в Бангкоке нередко готовят прямо на улице. Оборвались крики бродячих торговцев, постепенно умолк присущий каждому азиатскому городу шум. Замерли голоса мальчишек - продавцов газет, гурьбой обступающих машину, стоит только притормозить у светофора.
Автомобиль резво катил по шоссе, ведущему от Бангкока на север. Выбранная нами дорога - одна из трех наиболее важных магистралей, радиально расходящихся из "города ангелов": первая, юго-восточная, соединяет Бангкок с крупным портом Саттахип и растянувшейся на много километров по побережью Сиамского залива цепочкой приморских курортов; вторая уходит на юг, в направлении границы с Малайзией.
Конечно, можно было бы обойтись без лишних хлопот, сопутствующих любому автопробегу: купить, к примеру, билет на самолет местной компании "Тай эйруэйс" и через час спуститься по трапу в аэропорту Чиангмая или воспользоваться услугами частной туристической компании "Роял тур" и, безмятежно заняв место в комфортабельном автобусе, отдать себя на попечение гидов, опыт общения с которыми у меня уже имелся...
...Поездка эта была организована "Роял тур". Программа двухдневной экскурсии в Национальный заповедник Као Яй попала мне в руки по чистой случайности, однако сразу привлекла внимание загадочной последней фразой: "Те, у кого крепкие нервы, имеют редкий шанс поохотиться на тигров".
Владелец "Роял тур" предлагал совершить увлекательное путешествие - осмотреть одно из самых живописных мест Таиланда. Он очень старался, расхваливая предлагаемый сервис. Но мы, естественно, клюнули не на сервис, а на тигров.
Автобус, как и обещал "Роял тур", был современный: просторный салон, мягкие широкие вертящиеся кресла. Огромные стекла, покрытые специальной зеленоватой пленкой, защищали глаза от резкого солнечного света и позволяли пассажирам спокойно поглядывать в окна. Нас несколько удивило то обстоятельство, что в автобусе собрались представители самых различных стран. Тайцев среди пассажиров не было: очевидно, охота на тигров их не привлекала. Они либо не находили экзотики в отлове обыкновенных представителей местной фауны, или же, что более вероятно, не посчитали разумным вкладывать деньги, и немалые, в довольно сомнительное предприятие. Вокруг нас сидели тихие, но говорливые японцы, шумные американцы и канадцы, молчаливые и чопорные англичане, веселые французы, а также задумчивые фаранги (Ученые выдвигают версию, что слово "фаранг", обозначающее "европеец", было заимствовано народами Юго-Восточной Азии у арабов еще в средние века. Сами же тайцы считают, что "фаранг" - несколько измененное слово, означающее "француз") - так в Таиланде называют лиц европейского происхождения, национальная принадлежность которых неизвестна.
В такой разношерстной компании неслись мы по шоссе. Первый "привал" был на молочной ферме, принадлежавшей двум владельцам - таиландцу и датчанину.
Управляющий этим предприятием рассказал нам, как водится, о процессе производства молока. Все здесь было автоматизировано и механизировано. Машины для дойки коров, консервации и упаковки молока в полиэтиленовые пакеты - импортные. В заключение всех нас угостили парным молоком, стоимость которого конечно же была заранее включена предусмотрительным и бережливым владельцем "Роял тур" в сумму, выплаченную каждым из пассажиров автобуса за поездку.
Конечный пункт путешествия - национальный заповедник Као Яй, где нас, если верить программе, ожидал сюрприз - ночная охота на тигров.
Вечерело... Нас расселили по двухкомнатным бунгало и предупредили, что через час на площадке перед управлением заповедника состоится интернациональный товарищеский ужин. Соседнюю комнату в бунгало заняла пара молчаливых бразильцев, которые, узнав, что мы русские, казалось, проглотили языки.
Ужинали на лужайке вокруг костра по типу "шведского стола". Каждый набирал себе в тарелку приглянувшуюся ему еду, расставленную на больших блюдах в стороне от костра, и располагался на гимнастических матах, которые были разложены полукругом у здоровенной охапки горящих поленьев. Официанты - тайки и тайцы в национальных костюмах - обносили туристов традиционными местными напитками.
Недалеко от костра мы заметили микрофон.
- Концерт, видно, задумали, - сказал мой товарищ, имея в виду, конечно, тайцев.
Действительно, через несколько минут по мегафону объявили, что начинается представление, по окончании которого всех желающих приглашают принять участие в ночной охоте на тигров.
- Концерт будет состоять из двух отделений, - продолжал голос в репродукторе. - Итак, отделение первое.
Около часа у костра выступали тайские девушки и юноши. Они пели народные песни, разыгрывали сценки из "Рамакиан", читали стихи, танцевали "ча-ча-ча" под звуки чингов и кастаньет.
Затем радиоголос объявил перерыв, сказав, что второе отделение концерта будет дано "исключительно силами наших гостей". Туристы, безмятежно попивавшие пиво и кока-колу, стали озабоченно переглядываться. Некоторые поспешно ретировались. Среди спасавшихся бегством мы заметили и молчаливых бразильцев.
"Что ж, споем какую-нибудь песню, - решили мы, - не танцевать же".
Наша идея оказалась далеко не оригинальной. Все фаранги, подходившие к микрофону для исполнения очередного номера, принимались петь. Пели дуэтом, хором и в одиночку. На лужайке перед управлением таиландского национального заповедника Као Яй звучали мелодии Японии и Шотландии, Америки и Франции, Италии и Индонезии...
- А теперь попросим наших гостей из Советского Союза, - прозвучало в репродукторе, и мы невольно вздрогнули, хотя и ждали своей очереди.
Раздались дружные аплодисменты, и мы, твердо решив исполнить в меру своих возможностей "Подмосковные вечера", двинулись "на сцену".
Представ перед замершей в ожидании аудиторией, я отчетливо понял, что смогу более или менее правильно пропеть только первый куплет известной всему миру песни. Остальные мгновенно забылись, хотя только что, буквально минуту назад, я напевал их про себя.
- Кошмар, - шепнул я своему спутнику, - все слова выскочили из головы.
- У меня тоже, - чуть слышно отозвался он. - Но ничего, исполняем лишь первый куплет и повторяем его несколько раз. Идет?
Так мы и сделали. Зрители не заметили накладки. Они громко хлопали и кричали что-то вроде "Мо-лод-цы!". А потом из хаоса голосов родилась сначала нестройная и наконец набравшая полную силу мелодия "Подмосковных вечеров". Одни пели ее по-английски, другие, не зная слов, просто подтягивали, не разжимая губ. И тут свершилось нечто странное: мы внезапно вспомнили куплеты не только "Подмосковных вечеров", но и многих других хороших советских песен.
Зрители отпустили нас только тогда, когда мы исполнили "Катюшу", "Летите, голуби", "Я люблю тебя, жизнь"...
Второе отделение интернационального концерта длилось в общей сложности более двух часов.
Настало время "охоты на тигров" - мероприятия, которым завершилась программа пребывания в Као Яй. Завтра утром - в обратный путь. Всем, кто пожелал участвовать в этой необычной охоте, выдали карманные фонарики. Затем к управлению подогнали открытый грузовик, на кузов которого был надет каркас из толстых металлических прутьев. Мы расселись под этим своеобразным "колпаком".
- Мера предосторожности. - объяснил таец, сопровождавший туристов. - Тигры как-никак!
Ехали минут пятнадцать по ухабистой лесной дороге. Яркие фары грузовика выхватили из темноты поляну - островок среди обступивших плотной стеной диких зарослей.
Все молчали. Не каждый же день выпадает возможность поохотиться на тигров, да еще с карманными фонарями. Машина остановилась посередине поляны. Погасли срары. Постепенно глаза привыкли к окружающей темноте. Казалось, что по чаще кто-то ходит, где-то ухало, гоготало. Повсюду стали мерещиться тигры. Десятки, сотни...
- Светите фонарями вон туда, - тихо сказал сопровождающий, показав рукой в сторону. - Тигры там.
Множество ярких лучиков одновременно пронзили темноту. В чаще действительно что-то заблестело, замелькали желтые точки. Они, как нам казалось, передвигались-то приближаясь, то вдруг удаляясь, то исчезая вовсе или вновь загораясь.
- Это тигры, видите? - сказал таец.
Тигров мы, конечно, не видели. Были лишь одни желтые мерцания. И все же все мы утвердительно заговорщически ответили: "Видим".
- Гасите сронари! - отдал команду сопровождающий. - Едем, пока не поздно.
Призыв тайца был исполнен туристами мгновенно. Грузовик тронулся. Мы покидали лужайку с твердой уверенностью, что повидали живых, так сказать вольных, тигров. Теперь есть что порассказать знакомым.
Обратно в Бангкок мы добрались без особых приключений. Правда, сервис "Роял тур" поскуднел и несколько ослаб. Вместо горячего завтрака и ленча, которыми нас потчевали по дороге в национальный заповедник, теперь мы почему-то получили сухие пайки. Вторично попробовать молока на молочной ферме также не удалось. Автобус проскочил мимо нее без остановки.
Но главное не в этом. Главное, мы стали участниками беспримерной охоты на хищных обитателей таиландских джунглей...
Итак, на этот раз хотелось раздвинуть тесные рамки обычных путешествий на самолете или в экскурсионном автобусе. "Тай эйруэйс" полностью лишил бы нас дорожных впечатлений, быстро и незаметно перенеся из Бангкока в Чиангмай, а "Роял тур" уготовил бы довольно печальную участь пленников различных туристских программ.
Нетрудно заметить, что тайцы очень любят поэтические названия. Исключения не составляют и жители Северного Таиланда (не самого крайнего, а горной страны в бассейне северных истоков Чаупхраи): из-за обилия рек и речушек народ назвал ее Пипаннам, что означает "Дух тысячи вод". Мы знали, что где-то на полдороге к Чиангмаю, в окрестностях города Накхонсаван, природа создала хаотичные нагромождения причудливо изогнутых скал, которые дали основание называть эти места "Логовом дракона". Забегая вперед, скажу, что действительно там вдоль магистрали тянется хребет, напоминающий спину колоссального ящера, а отдельные каменистые холмы торчат словно зубы доисторического зверя. Вообще нагорье, начинающееся сразу к северу от Менамской низменности, имеет громкую славу: огромные глыбы базальта, размытые горными ручьями, приняли здесь самые невероятные очертания и формы различных животных, мифических существ и загадочных растений. Район Накхонсавана очень популярен и благодаря богатой народной фантазии овеян многочисленными легендами. Согласно одной из них, в далекие-далекие времена пришел сюда Будда вместе с тиграми, слонами, носорогами, медведями и иными зверушками помельче; и вот по неизвестной причине они неожиданно окаменели. "Достоверность" предания подтверждает и тот факт, что на горе Прабат остался якобы даже след стопы Будды; гора считается священной, ежегодно к ней на поклон стекаются со всех концов страны пилигримы.
Выехали мы на рассвете, когда монахи из более чем двадцати четырех тысяч таиландских монастырей отправляются в ежедневный поход за подаянием. В оранжевых тогах бритоголовые монахи - совсем еще мальчики, взрослые и глубокие старцы - с матерчатыми сумками на плечах идут добывать себе пропитание. В этот час из домов выходят люди - кто с пригоршней риса, кто с куском курицы или свинины. Дать пищу монаху считается благородным, буддоугодным делом. Соблюдая давний обычай, верующие полностью берут на себя заботу о материальном обеспечении священнослужителей. В деревнях создаются даже территориальные объединения, включающие несколько десятков хозяйств, где в порядке очередности женщины готовят служителям культа еду, шьют им одежды. Многие крестьяне безвозмездно обрабатывают церковные земли, пасут монастырские стада, умельцы украшают резьбой и росписью стены пагод и храмов.
Буддийская монашеская община - сангха - насчитывает в Таиланде свыше трехсот тысяч человек, объединенных в две секты - Маханикай и Дхамутхитникай (Несмотря на относительную малочисленность, секта Дхамутхитникай имеет большое влияние в сангхе, так как ей принадлежат наиболее крупные монастыри, а некоторые ее члены либо состоят в родстве с представителями королевского дома, либо являются выходцами из самых аристократических семей), количественное соотношение приверженцев которых составляет приблизительно шестнадцать к одному. Секта Дхамутхитникай появилась во второй половине XIX века в результате реформы короля Монгкута, стремившегося к тому, чтобы служители культа более строго следовали буддийскому учению, изложенному в палийском каноне "Трипитака". Огромную армию таиландских монахов дополняют мальчики-служки (их более ста тысяч) и женщины-послушницы (около десяти тысяч); и всех их надо накормить, напоить, одеть. Подношения и подарки от населения, жертвенные деньги на постройку храмов и монастырей, ремонт и сооружение статуй основателя религии, доходы с церковного имущества, правительственные дотации, ростовщичество - вот из чего в основном складывается бюджет сангхи. Драгоценности и книги, земли и строения, цветы и свечи - чего только не дарят люди Будде, храмам и общине в целом.
Иерархия буддийской еангхи основывается на следующих понятиях: ученость, старшинство, служебное положение и титул. Существует десять степеней, указывающих на образованность монахов: три - "накдхамма" и семь - "бариан", причем обладатели последних получают право пользоваться соответствующими их рангу разноцветными веерами и при написании ставить после своего имени специальные знаки отличия.
"Веерная привилегия" дается только титулованным священнослужителям: монаха любого из сорока с лишним церковных рангов сведущему человеку легко различить по ручному опахалу, которым тот неизменно пользуется. Самый низкий титул - пра самуха пандит. Высокие начинаются с пра кру; они позволяют занимать должности руководителя церковного комитета провинции, настоятеля, преподавателя и так далее. Одновременно с титулом пра кру и, конечно, более высоким - пра рачакхана, подразделяющимся на девять рангов, монахи (а таких в стране три с половиной тысячи) получают от короля новое имя на языке пали. По старшинству монахи, обрившие голову, надевшие желтые одежды и получившие посвящение, делятся на навакабхуми (стаж пребывания в монастыре не менее года), маджджимабхуми (стаж - пять лет) и тхера (стаж - десять и более лет). Только тхера могут носить высокий титул упадждая, разрешающий иметь своих учеников.
Монахи бывают постоянными и временными. Ни один мужчина не считается "полноценным" и не может, к примеру, вступить в брак, если он не побывал в монастыре. Минимальный срок ухода от мирской жизни с годами постепенно сокращался и достиг семи дней.
Все монахи обязаны соблюдать предписания Винаяпитаки (корзины устава), или двести пятьдесят три правила поведения, из которых главными являются следующие: не убивать, не красть, не лгать, не употреблять спиртного, не сближаться с женщинами, не слушать музыку, не спать на кровати, возвышающейся над полом более чем на тридцать два дюйма, питаться только подаянием, не дотрагиваться до денег, золота и серебра... Не касаться денег! А между тем Таиланд - единственная буддийская страна, где монахи, несмотря на религиозный запрет, официально получают... заработную плату. Не все, конечно, а лишь те, кто имеет высокий ранг. Оклад установлен для духовных сановников, внесенных в списки церковной администрации, а также для монахов в ранге пра бидхитхам, читающих сутры и мантры в королевских монастырях во время официальных церемоний.
Распорядок дня священнослужителей более или менее одинаков. Встают монахи очень рано, с восходом солнца, под дробь барабанов или под звон колокола, моют кельи, прибирают внутренние дворы, чистят зубы и умываются, фильтруют питьевую воду через марлю, чтобы не нарушить одну из обязательных заповедей, по которой нельзя умерщвлять даже едва заметные глазу "божьи создания" Затем они облачаются в свои традиционные одежды: сабонг - нечто вроде юбки, чивару - нижнюю тогу, сангхати - верхнюю тогу, произносят молитвы и отправляются за подаянием. По возвращении в кельи монахи завтракают. Перед полуднем они едят второй раз, после чего до следующего утра им разрешается только утолять жажду. Большую часть времени они проводят за пением сутр, изучением текстов "Трипитаки", истории жизни Будды, а также монастырского устава.
Несмотря на суровый режим, нельзя сказать, чтобы монахи были полностью изолированы от общественной жизни. Буддизм в Таиланде представляет собой значительную политическую силу, и влияние служителей культа на массы, в первую очередь на крестьянство, огромно. Однако само монашество далеко не однородно. Военные диктаторы, долгие годы сменявшие друг друга на посту премьер-министра, неоднократно использовали высоких духовных сановников в корыстных целях. Не без активной поддержки реакционной части сангхи, например, утвердилось в стране в свое время влияние американского империализма, под давлением которого Бангкок принял участие в агрессии США во Вьетнаме. Государственные перевороты, которыми так богата история Таиланда, редко обходились без пособничества монахов.
Нынешнее правительство, сегодняшние руководители сангхи прилагают немалые старания к тому, чтобы еще больше усилить влияние религии. Разрабатываются новые и дополняются существующие программы деятельности общины, нацеленные на более широкое вовлечение сангхи в различные сферы общественной жизни. Поощряется изучение монахами проблем организации системы здравоохранения, их знакомство с техническими достижениями в сельском хозяйстве и промышленности, мерами, направленными на социальное благоустройство. В буддийских университетах Махамакут и Маха Чулалонгкорн готовят церковные кадры, способные участвовать в процессе социально-экономического развития страны.
То, какую значительную силу представляет собой сангха, по численности превосходящая как промышленный пролетариат, так и интеллигенцию, военнослужащих, осознают также лидеры действующих в Таиланде демократических организаций. Они отдают себе отчет в том, что необходимо всеми средствами не допустить использования реакцией авторитета монашеской общины, а, напротив, надо поставить ее себе на службу. Опыт патриотов Южного Вьетнама, Кампучии, Лаоса в свое время показал, что такая задача вполне выполнима.
И все же в целом общая оценка роли буддизма сомнений не вызывает. Как всякая религия, он призывает к иллюзорному самоутешению. Проповедуя, например, любовь и милосердие ко всем живым существам, его правила предписывают никого "не обижать"; не только себя, но и других не защищать от насилия; не наказывать за преступления; терпеливо и безразлично относиться к классовому угнетению. Таким образом, догмы буддизма, несомненно способствовавшего распространению элементов культуры и образованности, с самого своего зарождения отвлекали людей от борьбы за социальную справедливость, за лучшую долю, за свои права.
Наряду с буддизмом - государственной религией, которую исповедуют более девяноста процентов населения и неофициальным главой которой считается король, в Таиланде распространены ислам, конфуцианство, индуизм, сикхизм, брахманизм, христианство.
Подъезжая к Аюттхае, мы заметили монаха, который нес не традиционную котомку для подаяния, а... судки. Зачем, дескать, смешивать в сумке разную еду, когда изобретена такая удобная посуда. Находчивый служитель культа вначале рассматривал, что ему дают люди, а уж потом приоткрывал крышку нужной кастрюльки.
Итак, через Аюттхаю, город, который часто называют "Римом Юго-Восточной Азии", через Сарабури, где автомагистраль раздваивается на северо-восточную и северозападную ветви, через Сукхотаи, первую столицу Сиама, мы рассчитывали в конечном счете добраться до Чиангмая, а если повезет, то подняться повыше в горы, в которых вдали от цивилизации встречаются селения отдельных этнических групп, принадлежащих как к народам тай, так и к тибето-бирманским народам. Их уклад жизни во многом сохраняет черты родоплеменного строя. Словом, мы едем туда, где рождалась история Сиама, едем в его далекое, седое прошлое, окутанное романтическим флером легенд. И не только в прошлое. Нам конечно же предстоит встреча с настоящим, с сегодняшним днем этого края - противоречивого края цветущих роз и "белой смерти".
Но не будем загадывать наперед. Тем более что мы только-только вырвались из бангкокского смога и покрыли расстояние всего в каких-нибудь тридцать-сорок километров. Выехали мы ни свет ни заря: жители богатых кварталов столицы еще досматривали сны, а обитатели предместий, крестьяне, мелкие торговцы уже приступили к своей каждодневной нелегкой работе.
То тут то там в лучах восходящего солнца сверкало блюдце водоема, сплошь покрытое пушистым ковром белых, темно-красных и бледно-розовых лотосов. Это древнейшее растение, дожившее до наших дней с доледникового периода, у буддистов считается священным. Встречается оно повсюду: в илистых заводях рек, во временно образующихся болотах, в клонгах. А если учесть, что протяженность клонгов превышает в Таиланде три миллиона километров, то обилие лотосов трудно себе даже представить. Мелькают расставленные по обочинам красочные рекламные щиты, сливаясь в сплошную многоцветную полосу. Покачиваются пальмы-банановые, кокосовые, арековые, а также саговые, из сердцевины которых извлекают крахмал, идущий на изготовление крупы саго. В неглубоких рыжих каналах, неподвижно стоя в воде, подремывают буйволы. Мимо проплывают деревеньки, точнее, отдельно расположенные вдоль каналов крестьянские соломенные хижины. Возле каждой - погруженная в клонг ковшеобразная металлическая сетка на длинной жерди, в шутку называемая здесь "домашним экскаватором". К вечеру семья соберется посмотреть на улов. Повезет - на столе появятся жареная рыба, креветки: будет праздник. Если сетка окажется пустой, что случается нередко, придется довольствоваться приготовленным на пару рисом. За домиками до самого горизонта простираются поля, словно переплетенные земляными насыпями, устроенными для поддержания нужного уровня воды. Молодые побеги дружно тянутся к небу, воздух пропитан сладковатым ароматом созревающего риса. В его нежной зелени можно иногда заметить розово-лиловые цветы. Это водяной гиацинт, своеобразие которого состоит в том, что распускается он всего лишь на несколько часов. Свои излюбленные места заняли на обочинах продавцы арбузов: полосатые ядра - наподобие пушечных - сложены во внушительные пирамиды.
Час спустя мы, повинуясь дорожному указателю с надписью: "Аюттхая", свернули с основного шоссе.