Однажды в Бангкоке мы зашли в лавку китайца, торгующего самой разной древностью или весьма удачными подделками под старину. Чтобы придать особый колорит своему антикварному "храму", китаец специально не стирает пыль с полок, полочек, подставок, этажерок. В таинственной полутьме, куда через ограниченное пространство подобия застекленной витрины проникает раздробленный на полутени убогий пучок света, тускло смотрятся фарфоровые расписные чайники, плошки, нефритовые Будды, многослойные шары из пожелтевшей слоновой кости, горки старинных монет, тронутые ржавчиной клинки и вазы... Ваз всех размеров и эпох множество. Они стоят, лежат, висят под потолком. Китаец в старинном черном халате и округлой шапочке с хитрыми раскосыми глазками и редкой, в три волоска, бородкой, обмахивается веером из пахучего сандалового дерева и что-то пишет кисточкой в толстой книге. Краем глаза заметив посетителей, он мягко поднимается из-за конторки и неслышно в матерчатых тапочках делает навстречу три робких шага, почтительно кланяется.
- Чем могу служить высокочтимым иностранцам?
Глаза привыкают к полумраку. Предметы на полках начинают проявляться, как детали снимка на фотобумаге.
- Вот эта ваза, уважаемый, нас очень интересует... Китаец становится вполуоборот. Теперь его бородка хорошо проецируется на стекло витрины. Кажется, что он смотрит на вазу, и в то же время мы не исчезаем из его поля зрения. Медленно, по-актерски поднимается правая рука. Широкий, в полметра, черный шелковый рукав халата складками скользит к предплечью, обнажая холодную кисть, тонкие музыкальные пальцы. Два пальца - средний и указательный - тесно прижаты друг к другу. Они направлены в сторону вазы.
- Этой вазе бессчетное количество лет, - говорит он высоким визгливым голосом, от чего его торчащие волоски дрожат как наэлектризованные. - Садитесь, прошу вас, разговор с покупателем на ногах не может отличаться обстоятельностью.
Из темноты какой-то мальчишка выталкивает две табуретки на гнутых резных ножках. Видимо, это помощник хозяина лавки. Собственно, мы только успели заметить его бритую макушку, он тотчас исчез, фактически не появившись.
Садимся. Словно по мановению волшебной палочки, перед нами появляется низенький столик, под стать табуреткам, с чашечками зеленого чая. Мы опять какую-то секунду-две видим блестящую макушку паренька; его тут же закрывает черная фигура хозяина.
- Если вы имеете намерение приобрести эту оловянную вазу, вы обогатите свою семью радостью обновления. А я обогащу вас некоторыми познаниями в области производства подобных ваз.
На этом все церемонии были исчерпаны. И мы прослушали целую лекцию, суть которой сводилась к следующему.
В долинах рек, ручьев и горных районах Малаккского полуострова в очень давние времена были обнаружены оловорудные залежи. Первые разработки олова относятся примерно к IX веку. Их начали выходцы из Индии, осевшие на западном берегу полуострова. В XV веке оловянные месторождения привлекли внимание китайских торговцев, которые совершали походы из Китая в Индию через перешеек Кра. Сейчас на месте бывших китайских поселений оловодобытчиков стоит столица Малайзии город Куала-Лумпур, а в северной Части полуострова, который принадлежит Таиланду, в районах оловодобычи возникло много поселков и городков, в которых живут китайцы, занятые на разработках.
- Я изредка навещаю своих родственников, - сказал хозяин лавки, сменивший тяжелую профессию рабочего на доходное место антиквара. - Мои двоюродные братья работают на поверхности земли. Они носят пустую породу в корзинах, когда вскрывают пласт, содержащий олово. А я трудился много лет под землей в шахтах. Нам платили больше. И вот однажды...
Далее следовал подробный рассказ, как однажды Чэнь в разрабатываемом пласте наткнулся на что-то большое и тяжелое. Подсветив керосиновой лампой, он увидел почерневший от времени сосуд. Находка была извлечена из гравия и поднята на поверхность. Ее осмотрели специалисты и пришли к выводу, что сосуд отлит из сплава олова и свинца в XVII веке старыми китайскими мастерами.
- Я тогда работал в крупной компании, которая вторично разрабатывала старое месторождение олова, - пояснил Чэнь. - К такому приему здесь прибегают довольно часто. Богатые компании имеют драги и гидравлические насосы. Они довольно успешно перерабатывают старый горизонт отвала заброшенных шахт.
- Нельзя ли узнать, кому принадлежат эти компании?
- О, это не секрет, - расплылся в улыбке торговец Чэнь и пригубил чашечку с ароматным зеленым чаем с жасмином. - В основном иностранцам: англичанам, австралийцам, американцам. Есть и смешанные компании с участием тайского капитала. Но главным образом на оловянных разработках хозяйничают англичане. Работают же на шахтах китайцы. Таиланд занимает по добыче олова пятое место среди капиталистических стран. С 1965 года вся руда перерабатывается в Таиланде, где построен оловоплавильный завод.
Чэнь помолчал, смешно причмокнул тонкими бескровными губами и продолжал:
- Британские компании и иностранные фирмы, которые входят в общий с ними пул, многие годы всячески препятствовали строительству оловоплавильного завода в Таиланде. Им это было невыгодно, так как вывоз руды ежегодно приносил монополиям 2,5 млн. фунтов стерлингов за счет "ножниц" в ценах на таиландскую и малайзийскую руду. На юге страны имеются запасы олова, составляющие 1 млн. т.
- А есть ли сейчас мастера, способные создать своими руками оловянные вазы, подобные той, что привлекла наше внимание?
- И да и нет, - уклончиво ответил Чэнь. - Сейчас кустари все больше делают в расчете на туристов...
- А вам не жалко расстаться с таким дорогим для вас сувениром? Ведь если мы правильно поняли, с такой вазы начался ваш бизнес в Бангкоке?
- Что вы, что вы! - замахал руками, выпростанными из широких рукавов, Чэнь. - Уж вам-то я скажу правду. Вы ведь иностранцы, скоро, наверно, уедете из Бангкока, а люди, как бы это сказать, ничего, симпатичные... Той вазы, которую я нашел, действительно хватило мне для того, чтобы на вырученные за нее деньги открыть эту антикварную лавку. Но остерегайтесь подделок! В торговом мире, особенно среди антикваров, много мошенников. Я тоже стал старым плутом. Иначе не проживешь... Из любой новой вазы, сосуда можно сделать "древнюю". Стоит лишь в дождливый сезон подержать ее немного в земле...
Мы никак не могли понять, по какой такой причине вдруг разоткровенничался лавочник. Но выяснилось это через несколько минут. Когда мы стали прощаться и благодарить его за чай и увлекательную историю развития оловянной промышленности Таиланда, из темноты снова выскочил мальчишка с бритой головой. В руках он держал два свертка.
- Возьмите эти вазы, - сладко улыбаясь, выдавил из себя Чэнь. - Недорого. Всего триста бат. На двоих это совсем недорого. - И он буквально силой втиснул нам в руки хорошо запакованные свертки. Сработал неписаный закон посещения магазинов Бангкока: зашел - без покупки выходить не принято, неудобно. Торговец давно усвоил этот прием и, видимо, всегда прибегал к нему, как к беспроигрышной лотерее.
Через несколько недель мы побывали в районе добычи оловянной руды. Мы увидели своими глазами тяжелый труд рабочих, перенаселенные бараки, в которых они живут, лавку, где они получают продукты питания, небольшую кофейню, где собираются но вечерам. Здесь все принадлежит хозяевам компании, начиная от самой земли, насыщенной оловянными богатствами, и кончая нарами, на которых люди проводят короткий отдых. Рабочему принадлежит лишь одно - право продавать задешево свой труд.